В день памяти и скорби публикуем воспоминания Ирины Сергеевны Григорьевой, жившей во время Великой Отечественной войны в Тюкалинске вместе с мамой.
Девочка из блокадного города
Ирина Сергеевна Григорьева. Фото 2015 года
Мои родители Сергей Георгиевич и Ольга Ивановна не были коренными ленинградцами. Отец родом из Казани, но перед Первой мировой войной приехал в Санкт Петербург учится в Военно – медицинскую академию, которую он не закончил, так как был активным участником студенческого революционного движения. Его арестовали, когда он перевозил листовки с финской границы и выслали в Казань, где он и закончил медицинский факультет Казанского университета. После революции Сергей Георгиевич вернулся в Петроград, участвовал в Гражданской . и советско – финской войнах.
Мама, Ольга Ивановна Кондратьева, родилась в Рыбинске. Еще до революции 1917 года вышла замуж и вместе с мужем и маленькой дочкой уехали в Санкт Петербург в поисках работы. Что случилось с ее первым мужем неизвестно. А моя сестренка погибла в аварии, она попала под трамвай.
А с папой они встретились после революции в конце 20-х годов в поликлинике завода «Красный Треугольник», где папа был главным врачом, а мама работала регистратором. В 1930 году родилась я.
Наша семья. 1940 год
В 1941 году мне было одиннадцать лет, я окончила четвертый класс и мы с мамой и моей подружкой уехали к нашим знакомым на дачу в Вырицу. Мы прекрасно проводили время, купались, загорали, играли. По выходным к нам приезжал отец. Так было и в те, навсегда запомнившиеся мне двыа дня 21 и 22 июня. О том, что началась война, нам сообщила домработница семьи моей подруги. Сразу стало как то тревожно. Отец уехал и на другой день его уже призвали на войну.
В начале июля мы вернулись в Ленинград, и узнали, что нашу школу эвакуируют. Моя мама была активной участницей родительского комитета, помогала с эвакуацией, а так как вместе со школьниками эвакуировали их младших братьев и сестер, нужен был воспитатель. Эту должность предложили маме и она согласилась. Вместе с детьми в эвакуацию отправлялись учителя и их семьи. Нас отправили в Ярославскую область, эшелон благополучно, прибыл к месту назначения, а вот следующие за нами поезда уже бомбили, погибли и взрослые, и дети.
В Ярославской области есть город Нерехта, а не далеко от него село Беседы, в нем и расположилась наша школа. Летом здесь наша жизнь была похожа на жизнь в пионерском лагере, правда нам пришлось работать в колхозе, сначала пололи, а потом убирали лен.
Одним из ярких воспоминаний того лета, осталось то как мы увидев спящего под кустом мужчину, решили что он шпион, и побежали рассказать нашей заведующей. Была поднята тревога, а это оказался председатель нашего колхоза, прилегший отдохнуть.
Пока мы находились в селе сюда приехали некоторые родители за своими детьми. Я помню, наша завуч пыталась уговорить их не забирать детей, потому что надежды на то, что война кончится быстро, не было, а тут они всё-таки устроены, их кормят, обеспечивают, занятия проводят. Несколько мам не поддались на уговоры и всё-таки забрали своих детей в Ленинград, а через месяц началась блокада.
Как обычно 1 – го сентября начались занятия в школе, но обстановка на фронте ухудшалась и было принято решение увозить детей в глубь страны. Подождав на вокзале два дня, мы отправились в дальний путь. Ехали в товарных вагонах, где были оборудованы двухэтажные нары, а посередине была печурка. На ней грели воду и оттаивали промороженный хлеб. По пути следования эшелона, на станциях, нам подвозили продукты и горячую еду.
Когда подъехали ближе к Уралу, начались морозы, стенки товарных вагонов промерзали. Помню, воспитатели старались лечь к стенке, а детей клали ближе к печке.
Конечным пунктом назначения нашего пути оказался город Тюкалинск Омской области, вся беда была в том, что он располагался в 70 – км от железнодорожной станции. Ново- Называевская, куда мы прибыли в декабре 1941 года. Нас разместили в школе, здесь мы провели ночь, спали вповалку на своих вещах
На следующий день на грузовых машинах постепенно группами нас перевезли в Тюкалинск. По прибытии, выдали теплую одежду. Дети, прибывшие в Тюкалинск без родителей, были определены в интернат. Каждая эвакуированная школа становилась интернатом. Кроме нашей школы в соседнем здании располагался московский интернат. Государство старалось обеспечивать детей всем необходимым.
Город Тюкалинск был очень любопытный. Как говорили, в давние времена он лежал на пути каторжан, которых перегоняли вглубь Сибири. Это была не просто глухая провинция, там располагался крупный маслозавод. Здесь был хороший клуб. В нем показывали кино, была сцена, на которой давались представления. Среди них спектакли нашей интернатской самодеятельности. Самое главное, в клубе была очень хорошая библиотека, где, как ни странно, были старые книги и даже редкие издания.
Конечно же, мы учились. Так пятый, шестой и седьмой класс я закончила в Тюкалинске. Учили нас наши учителя, прибывшие вместе с нами из Ленинграда.
Эвакуированные из Ленинграда дети жили в школе, а воспитателей распределяли по домам в городке. Трех воспитательниц – маму и ещё двух с сыновьями примерно моего возраста поселили в освободившийся дом инженера маслозавода. Это был добротный дом. А инженера маслозавода отправили в Монголию, потому что сотрудников тюкалинского маслозавода посылали в Монголию налаживать там молочное производство. В доме фактически была одна комната и большая кухня с русской печкой и плитой. В доме были полати, на них мы и спали. К дому прилагался участок земли с огородом. Надо сказать, для того времени наши условия были очень хорошие. Утром мы уходили, мама – к дошкольникам, с которыми она работала, а я проводила весь день в интернате. Вечером возвращались домой.
Несмотря на войну и блокаду, у нас была связь с Ленинградом, почта работала хорошо, до нас доходили и письма и посылки от папы. Письма могли задерживаться, могли в них вымарывать какие-то строчки, – но всё это доходило. Папа, пока был в силах, пересылал нам из Ленинграда одежду и книги. Помню, что в самом начале, еще в 1941 году, он прислал мне старый однотомник Пушкина, который мы вместе читали. Я была счастлива до слез, это был как будто кусочек дома. Когда мы уезжали, папа работал врачом в Выборге, затем его госпиталь перевели в Ленинград, но вскоре здание госпиталя разбомбили. Было много убитых, а папа был сильно контужен, его демобилизовали, и он остался в блокадном Ленинграде. Очень долго отказывался от эвакуации, хотя находился уже в состоянии тяжелой дистрофии. Папа всё-таки эвакуировался, полуживой доехал до станции Ново-Называевская. Здесь его должна была встречать мама, потому что он сумел нам сообщить, каким поездом должен приехать. К прибытию поезда мама не успела, так что пришлось ей его искать среди лежавших у забора, таких же обессилевших людей. До грузовика, идущего в Тюкалинск маме пришлось его тащить на себе, идти он не мог. Слава Богу, мама смогла выходить отца. По воскресеньям она ходила на базар. Меняла одежду и белье, а также сшитые ею из старинных сатиновых наволочек детские платья на еду: масло, хлеб, молоко. Через некоторое время его мобилизовали для работы в освобожденных от немцев районах. Пункт распределения врачей, направляемых на работу в освобожденные районы, находился в Ярославле, и папу оставили там. В Ленинград он вернулся незадолго до окончания войны. До конца своих дней считал, что от голодной смерти его спасла французская булка, которую он нашел на дне большого кованого сундука, в котором хранились старые вещи. А булка это была с маминой первой свадьбы – очевидно, по какому то обычаю ее мама хранила.
Ирина Григорьева 1946 год
В Тюкалинске мы с мамой жили до 1944-ого года. Окончилась блокада, и маме прислала вызов знакомая из Ленинграда. Без вызова никак нельзя было вернуться, несмотря на то, что жили раньше в Ленинграде. Нам повезло, мы смогли вернуться домой. Ехали из эвакуации в Ленинград месяц, а может и больше, просто я этого уже точно не помню. По дороге домой от Московского вокзала мы увидели, что фасады многих домов укрыты материей с нарисованными окнами, чтобы скрыть разрушения от бомб и снарядов. Это удивительно, что наш дом в центре города сохранился. На нем были только следы от осколков. В сентябре я пошла в 8-й класс. По возвращении разницы в знаниях не ощущалось. Это было замечательно!
После школы, в 1948 году я поступила на филологический факультет в Ленинградский государственный университет им. А.А. Жданова. Училась на итальянском отделении. Университет окончила в 1952-м. году. Так как распределения на нашем отделении не было, нужно было искать работу. Это удивительно, но на работу в Эрмитаж меня устроил мой отец, можно сказать по знакомству и по совету друга. Итак с 1952 года по сегодняшний день я работаю в главном музее нашей страны. – Государственном Эрмитаже.
Автор – составитель: Шабанова Е. А.
В статье использован материал с сайта «Непридуманные рассказы о войне» (www.world-war.ru)
